Проблемные вопросы подготовки, рассмотрения и согласования проектной документации на разработку месторождений ТПИ и возможные пути их решения |
16.08.11 | Мурман и японско-российско-европейские ядерно-нефтегазовые обстоятельства | |
Елена Комлева Дортмундский технический университет, Германия Аннотация: Япония и Россия, Россия и Япония. Отчасти – инициаторы, но уж точно - жертвы ядерного техно и милитари. В статье приведены фрагменты размышлений, преимущественно в социокультурном контексте, о прошлом и будущем их ядерного статуса, об их опыте и невостребованном потенциале рефлексии ядерного человека и ядерного человечества. В сфере энергетики продолжено рассмотрение взаимосвязи нефтегазового бизнеса и международных проектов долговременного хранения ядерных материалов. Представлены российские варианты создания ядерных хранилищ и сопутствующих геологических оценок. В частности, для Северо-Запада России. Ключевые слова: Россия, Япония, ядерная энергия, углеводороды, ядерные отходы, международные хранилища, никель, образ SAMPO. Abstract: Russia and Japan can be seen to a certain extent as initiators, but for sure as victims of nuclear techno and military. The paper gives some fragments of reflection on the past and future of their nuclear status, on their experience and unclaimed potential of the reflection of nuclear man and nuclear mankind within the socio-cultural context. This paper presents further consideration of the following interrelation in the energy production sphere: oil and gas business and international projects on the long-term storage of nuclear materials. There are discussed some Russian versions of construction of nuclear depositories as well as corresponding geological assessments. In particular, for the North-West Russia. Key words: Russia, Japan, nuclear energy, hydrocarbons, nuclear waste, international depositories, nickel, the SAMPO image.
…ибо все как океан, все течет и соприкасается, в одном месте тронешь, в другом конце мира отдается. Ф. М. Достоевский, “Братья Карамазовы” Мысль о ядерной судьбе, максимальном по мировым меркам насыщении ядерными объектами и ядерном предназначении Мурмана уже почти стала избитой фразой. Однако сущностное наполнение этой мысли со временем требует все более пристального внимания. Определенным благом для региона является то, что внимание это сейчас можно фокусировать через “оптику” важных исторических событий и тенденций. Помня, в том числе, о прямых предшественниках и предвестниках Фукусимы и Чернобыля – инцидентах и авариях на Северо-Западе России: Кольская (1993г) и Ленинградская (1975г) АЭС, береговое хранилище отработавшего топлива в Губе Андреева (1982-1986гг). Естественно, стремясь к свободному изложению и обсуждению разнообразных взглядов на существующие обстоятельства, к состязательному противоборству оценок. Требуемое разнообразие, в частности, было трудно зафиксировать на центральных каналах российского телевидения в марте-апреле 2011г касательно интерпретаций катастроф в Фукусиме и Чернобыле. На фоне, например, немецких информационных “битв” по этому поводу. Плодотворно при анализе ядерной сферы отталкиваться от опыта Японии. Это довольно “накатанный” многочисленными исследователями путь (в основном, применительно к ядерным ударам 1945г). А также – от опыта России и Японии. От потенциала связки в таком контексте не только конкретных исторических событий и их политико-экономического базиса, но и духовно-гуманитарного наследия двух стран. А в перспективе, и при расширении круга совместно рассматриваемых стран. Работы других авторов о японо-российском тандеме мне не известны (за исключением социологических исследований А.Н. Дронишинца). А самой вряд ли удалось сделать нечто большее, чем, надеюсь, обозначить контур “тропинки”. В том числе, и рассматривая Россию и Японию как основных “поставщиков” исходных трагических фактов для разностороннего осмысления ядерного феномена. Как страны, вместившие ЧерноХироФукуБыль - “черную быль”.
Судьба японская
Милитаристская Япония наравне с Германией первой пыталась иметь собственное ядерное оружие. Получилось иначе. Неизбежность "социального эксперимента" с народившимся и первоначально предназначавшимся для употребления против Германии ядерным оружием, его первое тщательно подготовленное и назидательное "явление народу" планеты реализовались в Японии. Вызовами Азии объясняют "второй ядерный век". Япония в связи с Хиросимой и Нагасаки, испытаниями в Тихом океане, близостью оружия Китая, России, США (постоянное базирование атомных авианосцев и АПЛ) и Северной Кореи, дефицитом ресурсов и опасностью природных катастроф, но и с развитием АЭС, ITER (международный термоядерный реактор) и научных ядерных программ, особенно чувствительна к ядерной энергии. Япония - первая страна, которая более шестидесяти лет назад жизнями людей и разрушением городов заплатила высокую цену ядерному джинну. Двадцать пять лет назад ядерное жертвоприношение повторилось в Чернобыле. Совсем недавно – в Фукусиме. С другой стороны, отмечают изменение менталитета японцев с послевоенных годов прошлого века. При целенаправленной политике государства, в том числе в сфере образования. Когда нация отказалась от милитаристских и колониальных устремлений в пользу научно-технического и экономического прогресса. Буддизм - изначально самая терпимая и миролюбивая религиозная идеология. Напомню его постулаты: "Избегай зла, культивируй добро, очищай ум"…и "Спасай всех существ", "Сосредоточенная осведомленность". Буддизм наиболее последователен в отрицании ядерного оружия на базе принципа ненасилия. Большинство жертв ядерного оружия были японскими буддистами. Поэтому для буддизма ядерная тематика - не просто теоретическая. Как и для японских католиков. Представители этого религиозного сообщества составляли во время второй мировой войны значительную долю населения Нагасаки. Несомненно, что японская культурная традиция имеет свои собственные подходы к ядерной тематике. Основания и примеры: первым физиком, получившим Нобелевскую премию за исследование ядерных сил, был H. Yukava, а идея планетарной модели атома совместно с Э. Резерфордом принадлежит Х. Нагаоке. И еще в 1946г I. Mansaku предлагал гуманитарное осмысление ядерной ситуации, а не полное отчуждение от нее в пользу военных и политиков. H. Yukava, продемонстрировав высокие человеческие качества, подписал знаменитый манифест Рассела-Эйнштейна и явился одним из основателей Пагуошского движения ученых за мир. Более пятидесяти лет в стране действует The Japan Atomic Industrial Forum. Главный редактор журнала Atoms Japan (2001, 45, №12) считает, что основная задача человечества в XXI веке - разрешение противоречий и налаживание связей между различными культурами и цивилизациями мира. Автор пытается найти место ядерной энергетики в решении этой задачи, рассматривая ее вклад в устойчивое развитие общества. И интересное совпадение: глава Японской Православной Церкви владыка Даниил является автором книги о св. Серафиме Саровском (рядом с местами давнего обитания которого создавалось и создается российское ядерное оружие), весьма почитаемом в среде православных Японии. Профессор физики Т. Кавабе в рамках ассоциации ArTech (Bio High Tech Center, Art Center, Plasma High Tech Center) сочетает многогранную деятельность: физика и биология в науке, образование, коммуникация и продвижение в жизнь искусства и творчества. Ему же принадлежит мысль об аналогии и взаимозависимости между проектом ITER и процессами синтеза нового человечества, хотя бы потому, что ни одной стране отдельно решение термоядерной проблемы в рамках гражданской энергетики не под силу. В The Hiroshima Peace Institute, университетах, мемориальном комплексе и других учреждениях Хиросимы международные и междисциплинарные исследования направлены на интегрирование опыта Хиросимы и Нагасаки в стратегии глобального мира. О таком общечеловеческом потенциале Японии писали многие. В частности, еще R.J. Lifton вскоре после второй мировой войны. Многие ядерные образы (“Философия науки”, 2008, №3 и Интернет-публикации по теме “Феномен ядерной энергии и пространство символических форм”) генерированы именно на основе японских событий. Возможно, так распорядилась история, чтобы Япония в будущем имела право активно и в качестве лидера осмысливать социальные последствия применения ядерной энергии и побуждать к этому другие страны, другие народы разного вероисповедания. После Фукусимы значимость этой японской миссии, несомненно, усилится. Фукуяма, Фукусима, “конец истории”, “конец света” – активизировались, в частности, и эти ассоциации. Согласно буддистскому календарю, середина августа – время, когда духи мертвых совершают свое ежегодное возвращение. Оно совпадает с поминальными церемониями, посвященными Хиросиме и Нагасаки. В августе во всех парках Хиросимы обычно круглые сутки слышен громкий треск цикад, напоминающий звуковой сигнал счетчика радиоактивности. Выжившее в эпицентре после ядерного взрыва в Хиросиме, широко почитаемое на Востоке, дерево гинкго стало символом жизнестойкости и надежды на будущее, олицетворяя вызов атомной бомбе со стороны жизни. На сайте Нагасаки размещены фотографии различных деревьев вблизи эпицентра ядерного взрыва, которые также пережили взрыв и символизируют ныне возрождение надежды страдавших и страдающих людей. Символизм этих растений широко используют и физически (через распространение семян) укореняют по миру различные молодежные движения Японии, протестующие против ядерного оружия с позиций просвещения. Во всем мире известна и традиция антиядерного протеста с помощью передачи людьми друг другу бумажных журавликов и приумножения их числа. Формирование модели отношения к ядерной энергии на примере Японии было до Фукусимы плодотворно и в связи с высоким валовым продуктом производства этой страны при относительно малом потреблении природных ресурсов и при эталонном отношении к экологической безопасности технологий. В определенной мере Япония при высоком уровне жизни, который невозможен без высокого энергопотребления, подсказывала позитивные пути решения нынешних глобальных проблем, грозящих планетарным кризисом. Пример Японии был особенно важен, поскольку в Азии, да и в Европе (этнические, с исламской подоплекой по мотивации террористические акты в Великобритании и бесчинства во Франции - "мягкий вариант одиннадцатого сентября"), налицо и совсем другие процессы, которые могут "замкнуться" на интерес к ядерной энергии, но не так миролюбиво. Закономерно, что европейские "варианты" 2005г в евроазиатской России многочисленные аналитики активно проецировали на возможное будущее страны. Например, программа "Тем временем" (телеканал “Культура”, 14.11.05) задалась вопросом: "Как сочетать или переплавлять разные культуры и уровень жизни в XXI веке при начавшемся новом переселении народов?" “Исход народов” из Северной Африки в 2011г вновь показал актуальность проблемы нарастания на экономической основе межэтнической, межкультурной напряженности, чреватой и ядерным терроризмом в Европе (“ливийская Фукусима” - http://www.vz.ru/opinions/2011/3/31/480142.html). Не Иран ли, с его нефтью и ядерной программой, обратившийся в 2011г и к “Преступлению и наказанию” Ф.М. Достоевского, является конечной целью организаторов обновленческих процессов от Туниса до Сирии? Тогда “ливийская Фукусима” приобретет сильный персидский акцент. Или постсоветское пространство Центральной Азии и Южного Кавказа (http://www.globalaffairs.ru/number/Poslednii-mirazh-nesmenyaemosti-15184)? Или Северная Корея (http://nuclearno.ru/text.asp?15275)? Или Китай? МИД КНР в мае 2011г, комментируя интервью Х. Клинтон, предостерег от попыток “направить” в страну волнения с Ближнего Востока. Цепочку возможных после Ливии аналогичных военных акций против Сирии, Ирана, Северной Кореи прогнозирует главный редактор журнала “Национальная оборона” И. Коротченко (“Постскриптум”, ТВЦ, 21.05.11). Как-то все тревожно сошлось: Дальний Восток с Ближним, нефть с АЭС, У. бен Ладен с М. Каддафи. Если нефти нет или она в перспективе кончится на всем белом свете? Что делать? Ответ был у Японии. Почему Япония, имея мало ресурсов, жила хорошо? Потому, что 65 лет назад переключила сознание на мирную жизнь. И потому, что 55 лет назад начала развивать гражданскую ядерную энергетику. Один из путей, если оставить непродуктивные споры, создания энергетической базы - ядерная энергетика. Вполне возможно, что главный. Если не единственный реально. Многие страны Азии сейчас объединены в мирное ядерное сообщество (FNCA). Повторяю, ядерная энергетика была базой экономического процветания Японии. Япония внесла большой вклад в идею и проект реактора ITER. Последуем совету мудрецов - посмотрим на небо. ITER сродни небесному явлению. И люди тоже "от неба". С точки зрения науки (ожившая звездная пыль). И с точки зрения религии. Создать термоядерный реактор - зажечь солнце на Земле. ITER по латыни означает путь. Все это ассоциирует с понятиями "солнце", "путь", “небесный путь солнца”. Солнце - главный символ, объединяющий человечество. Но солнцу угодно всходить на востоке. И страна восходящего солнца в контексте своих культурно-исторических корней имеет не мало предпосылок, чтобы не оставить ITER и другие ядерные объекты без контроля душой, чтобы делать дело разумно, но и гуманно. В высшем смысле, делать по-человечески. А, может быть, чтобы первое рукотворное мирное солнце уже непосредственно для нужд людей зажглось на японской земле. Памятуя и то обстоятельство, что Япония уступила Франции в споре за право быть страной размещения опытной термоядерной установки. Промышленный ITER в Японии мотивировал бы дополнительно на богатой культурной базе и противоречивом, разнородном ядерном опыте усиление столь необходимой для ядерного мира в целом многоплановой, зачастую нелицеприятной и в ракурсе сомнений и беспокойства, духовно-гуманитарной дискуссии как предтечи выверенных и эффективных действий. Франция, несомненно, - достойный претендент на важные ядерные новинки и страна великой культуры. Но ядерный опыт Франции, к счастью для нее, но не адекватно для мировой истории, в целом исключительно успешен, В этой стране ядерная эра не приводила к катаклизмам национального и международного уровня. В военной сфере Франция была в качестве догоняющей, когда “правила ядерной игры” уже устоялись. И этот этап не сопровождался трагически столь ярко выраженными примерами тяжелого морально-нравственного выбора, как было в истории других стран. Все вместе, в сочетании с классической национальной чертой облегченного отношения к жизни, может способствовать автоматически крену “термоядерного курса” в сторону упрощения и меркантилизации проблемы.
Что такое, например, Юго-Восточная Азия? Это перенаселенность тропических и субтропических стран с плодовитым по части рождаемости населением. Это дефицит средств жизнеобеспечения. Не такой страшный, как в Африке - упаси Бог. Но все же в массовом проявлении - это серьезная "бомба замедленного действия". Пока в силу своей относительной научно-технической и экономической отсталости (не считая Тайвань и Сингапур), регион не имеет потуг к ядерному оружию. Но на его флангах по периметру расположены тоже неспокойные страны с ядерным оружием или ядерными амбициями - Индия, Пакистан, Иран (президент которого напомнил слова религиозного идеолога о том, что Израиль должен быть уничтожен), Северная Корея, Китай. Недалеко и Россия. С юга - Австралия (лидер в сфере добычи урана) и Океания с базами АПЛ и полигонами испытаний ядерного оружия США, Англии и Франции. Да и Япония может теоретически изменить свое "мнение" в сторону имперских замашек. Или “просто” ядерных, что не является более темой вне обсуждения – после северокорейских ядерных испытаний и некоторых невыясненных обстоятельств Фукусимы. Недаром ее соседи (Китай, Южная Корея) так болезненно реагируют всякий раз на, казалось бы, давно прошедшее, если оно затрагивается нынешними политиками. Вспомним протесты официальные и со стороны простых людей после посещений премьером Японии храма, где похоронены военные преступники. "Остальная Азия" генетически помнит зверства японцев времен хотя бы последней мировой. Как и еврейский мир - зверства нацистов. Не случайно идеология ядерного оружия, как оружия "последней надежды", родилась в Азии - в Израиле и Индостане. Где гарантия, что она не найдет последователей в Юго-Восточной Азии с ее колоритным и кровавым недавним прошлым и проблемным настоящим? Со всех ракурсов устойчивого развития, таким образом, для Азии и Японии, если смотреть социально-обобщенно, комплексно и, хотя бы, на несколько шагов вперед, никак не безразличны старые и новые ядерные темы.
Судьбина японо-русская
Пожалуй, лишь Россия имеет примеры в какой-то мере аналогичного японскому сопряжения. Когда огромные территории страны подверглись воздействию радиоактивного загрязнения из-за ядерных испытаний на Новой Земле и в Семипалатинске, вследствие аварий на ПО "Маяк" и в Чернобыле. Известный журналист В.С. Губарев, в разных жанрах освещавший трагедию Чернобыля, стал почетным гражданином Хиросимы. Когда вторые в мировой истории ядерные военно-социальные испытания были осуществлены на Тоцком полигоне, но уже на собственных военнослужащих. Когда в Сарове совмещены религиозная святыня и национальный ядерный центр. Говорят о церковно-государственном, ядерно-духовном "сплаве", сочетании физики и метафизики здесь. Когда сравнительно, но еще до Фукусимы, изучены процессы формирования общественного мнения в России и Японии относительно развития ядерной энергетики (А.Н. Дронишинец). Когда на Северо-Западе России Русская Православная Церковь все больше берет военных под свое духовное покровительство. В частности - базы атомных подводных лодок. Особенно после гибели АПЛ "Курск". В ноябре 2005г Мурманск стал местом проведения конференции "Церковь и вооруженные силы". Ждет окормления Церкви и все расширяющееся международное сотрудничество здесь в сфере радиационной экологии. В частности, - усилия по изоляции от человека ненужных вообще или длительно в течение десятков и сотен тысяч лет ядерных материалов. Со временем, например подземное хранилище ядерных материалов в Печенге, может стать проектом не дешевле Штокмана, МКС, Yucca Mountain или ITER. И объектом попечительства разных культурных, научных и религиозных традиций соседствующих с Мурманской областью стран - Швеции, Финляндии и Норвегии. В практическом плане ядерные связи двух стран достаточно развиты. Назову лишь несколько примеров. Япония получила право работать по урановым рудам в Якутии. Россия и Япония соучаствуют в проекте по термоядерному реактору. Теперь страны по высшему уровню ядерных катастроф объединены Чернобылем и Фукусимой. В какой-то мере, символом прошлого века являются особые социальные слои – чернобыльцы в СССР, hibakusha в Японии. Возможно, отныне доминирующим образом станут “атомные камикадзе/самураи”. Япония активна в собственных и соседских ядерных делах на востоке. Швеция, Финляндия и Норвегия - на западе. Есть шероховатости по вопросу о северо-западных и юго-восточных границах России и о пользовании ресурсами двух океанов. Япония и Китай тоже думают о севере. Обе страны нуждаются в углеводородном сырье, соперники и в этом. Поговаривают об участии Японии в разработке Штокмана. А аварии, например российских подводных лодок, без иностранной помощи никак не удается ликвидировать. Ни на западе, ни на востоке. Рыбные "войны" также имеют много общего. В Азии заметно активизировались объединительные процессы. Например, в рамках Шанхайской организации сотрудничества, Форума по ядерной кооперации в Азии (FNCA). Некоторые страны здесь ведут переговоры даже о введении единой валюты по типу Европейского Союза. Азиатский банк развития ввел в 2006 г. "азиатскую валютную единицу", которая может стать предшественницей такой валюты. Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество стимулируется и регулируется АТЭС. На базе АСЕАН Союз Юго-Восточной Азии трансформируется в Восточно-Азиатский Союз. Норвегия, Швеция и Финляндия с одной стороны, Япония - с другой. Европейский Союз с одной стороны, "Азиатский Союз" - с другой. Это симметричные "плацдармы роста" для территории между океанами. Форпосты постиндустриального обрамления. Скрепа или растяжка? Их реакция на Россию геополитически мотивирована одинаково. Мистика: Япония на карте Евразии по очертаниям зеркально отображает ядерные Новую Землю и Урал. Как и Скандинавию. Владивосток и Мурманск - ключевые порты России для военного и гражданского морских флотов, а также узлы стыковки российских железных дорог с зарубежьем. К стыду, - и единственные до недавнего времени крупные города России, не имевшие очистных сооружений и сбрасывавшие сточные воды, в том числе и предприятий атомной отрасли, в морские заливы. Сахалин и Штокман весомо входят на противоположных флангах в единую систему устойчивого снабжения США российскими энергоресурсами. Япония видит долговременное хранение и захоронение своих радиоактивных отходов не южнее Аомори и Хоккайдо. Норвегия помогает утилизировать российские АПЛ на западе, Япония - на востоке. Симбиоз Россия - Норвегия - Япония может существенно выиграть в качестве и окрепнуть, если Япония – еще недавно вторая страна в мире по объему ВВП - обратит взоры и на северные проблемы радиоэкологии. Одновременно вывозя свои высокоактивные отходы из Франции не на Дальний Восток, а в Печенгу. Амбивалентная шкатулка с демоном (смысловая аналогия с ядерными материалами имеет право на продуктивное существование), генерирующая добро или зло в зависимости от помыслов владеющего ею человека, отправленная подальше от греха – на Север, в сочетании с виртуальной китайско-финской границей и заговором финно-китайцев против владельца углеводородного сырья. Так, в контексте реинкарнации мифов карелов, финнов и китайцев, трактуют Сампо создатели финско-японско-эстонско-нидерландского фильма “Воин Севера”. После Фукусимы Россия предложила Японии оборудование для очистки радиоактивной воды, дозиметры и средства индивидуальной защиты людей. Однако, по факту, на Фукусиме при ликвидации известных последствий больше используют средства западного происхождения. И соучаствуют в работах американские и французские специалисты. И жаль, что не полно, видимо, японские специалисты загодя, во время благополучия на своих АЭС, учли российскую практику по поводу сейсмических ограничений при выборе площадок для станций. Не полно вжились в логику и опыт ошибок и достижений первых, самых трудных, недель работы чернобыльских ликвидаторов. Логику и опыт, которые неоднократно описаны. Опрометчиво (отчасти – высокомерно) проигнорировали их. Если бы чернобыльский трагический опыт был усвоен сполна, вряд ли бы, возможно, на АЭС в Фукусиме, в частности, так долго и настойчиво заливали водой разрушенные реакторные здания. Что было неэффективно в смысле их охлаждения, но привело к значительному радиоактивному загрязнению прилегающих акватории и территории, расширению зоны отчуждения и усложнению аварийных операций. Лишь более чем через месяц со дня катастрофы руководителями работ было объявлено о необходимости разработки (еще только разработки!?) альтернативных охлаждению водой новых мер. При грозном призраке эскалации беды из-за дополнительных воздействий на “распотрошенные” активные зоны характерных для региона ливней и ураганов, повторных землетрясений и цунами. Через полтора месяца после трагедии нам сообщили о возврате к идее охлаждения водой и планах строительства “водяного саркофага” Как будто не было давно сказано: “Водичка дырочку найдет”. Такие “игры” с водой возможны, видимо, лишь при подспудной надежде: в случае дальнейших потерь загрязненной воды “ничейный” океан все “переварит”. Рядом с Чернобылем океана не оказалось. Вода поступала бы в Киев. Видимо, и в этом причина разных подходов при ликвидации последствий сравниваемых катастроф. Кстати, Кольский полуостров – это регион, где и безводные способы имеют научные и практические предпосылки применения, и океан есть. Да, не было рядом с Чернобылем океана. Была страшная и впервые такая абсолютно неизвестная ситуация. Сгорели профессионалы. Но беда действительно локализована. Не распадались медленно и мучительно жизни миллионов “неядерных” людей. На Фукусиме “крайним” назначен океан – начало всех начал в биосфере. Что достойней? Кроме того, хотя Фукусима с первых дней стала не только трагедией Японии, но и общечеловеческой заботой, по всему миру многие специалисты-ядерщики, метеорологи, медики и экологи, включая российских, - были обеспокоены недостаточными объемами профессиональных данных о ситуации, предоставляемых японской стороной. Именно данных для профессионального анализа процессов. Отчасти, конечно, японские власти не все знали в режиме реального времени, так как полностью нельзя было контролировать ситуацию. Но часть информации отсутствовала и по соображениям избыточной непрозрачности, в чем Япония официально “повинилась” 03.05.11. В 2011г многие справедливо заключали, что в чем-то Фукусима – это невыученный урок Чернобыля. Верна, ох верна мысль, что Чернобыль и Фукусима – они из той части ядерной реальности, в которой жизнь подчиняется широко известному принципу: “Черного лебедя” (если утонченно, по-восточному) или “Жареного петуха” (если доходчиво, по-русски) (www.ibusiness.ru/10559+фукусима%). Или иначе: перечеркнуты “все утверждения о безопасности атомной энергетики. Сколько ни повышай безопасность АЭС, человеческий фактор всегда способен преодолеть все уровни «безопасности». А сейчас это тем более актуально с учетом высокого уровня террористической опасности, особенно на юге России” (http://www.stoletie.ru/rossiya_i_mir/sergej_shatohin_chelovecheskij_faktor_sposoben_preodolet_vse_urovni_bezopasnosti_2011-04-26.htm). Обе страны обещали на ошибках учиться. Россия твердо намерена развивать ядерную энергетику и в дальнейшем, ставя ее в ранг приоритетных национальных технологий и областей международного сотрудничества. При неуклонном главенстве безопасности (в какой реально ее степени? – Е.К.) на всех стадиях ядерного топливного цикла. Достаточно распространено и обосновано мнение: и Япония после Фукусимы останется на такой же позиции (например, А.Б. Колдобский: http://www.globalaffairs.ru/number/Mirnyi-atom-posle-tcunami-15187). Но, думаю, для исправления ошибок, чреватых техногенными катастрофами, необходимы некоторые подвижки в общественном сознании. Например, несколько штрихов к характеристике того, насколько открыты гуманитарным исследованиям и духовно-гуманитарному влиянию японские ядерщики. Показательно: на конференции с названием "Ядерные энергетические системы для будущих поколений и глобальной устойчивости GLOBAL 2005", проходившей в Японии при значительной доле японских участников, за узкие рамки специфических проблем вышел лишь мой доклад "Ядерная энергия: социально-гуманитарные аспекты". Это одно из отражений того факта, что в мировом ядерном энергетическом сообществе, как и в японском, разрабатывалась идеология устойчивого энергетического развития на будущее. Но преимущественно отраслевая идеология развития естественных наук, техники и технологии. Вместе с тем, после Фукусимы, неизбежные сравнения двух катастроф от первоначальных технических вопросов и оценок все более смещались в антропосоциальную сферу. Ментальность людей, социальные ценности, политическая структура общества, военно-гражданский дуализм ядерной сферы, форма собственности ядерной генерации. Степень и параметры “рукотворности” катастроф, качество кризисного менеджмента, соразмерность события и принятых мер, психолого-психиатрические последствия, наднациональные ядерные структуры, основания “ядерного ренессанса”. Все более значимой выявлялась роль этих и других социокультурных факторов в динамике и последствиях сравниваемых катастроф. И далеко не всегда Чернобыль проигрывал в таком антропосоциальном сравнении. В частности, вспоминали фундаментальную науку и критерий Ю. Б. Харитона: “Знать надо в десять раз больше, чем делаешь” (Ю.В. Громыко, И.С. Чаусов: http://smdp.ru/component/content/article/45-2010-06-04-08-40-22/139-fukusima.html). К месту пришлась и мысль А. Эйнштейна: “Расщепление атома изменило все, за исключением человеческого мышления, поэтому мы дрейфуем к беспрецедентной катастрофе” (http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:9UjXURGpXb8J:www.newstex.ru/news/2011-04-08-5). Ключевое слово, похоже, для Фукусимы – дрейф, тогда как для Чернобыля – взрыв. Для налаживания интерактивных форм исследований и формирования сети партнеров мною (тогда в качестве сотрудника одного из институтов Университета объединенных наций, The United Nations University, UNU) была опубликована в Интернет и разослана более чем по 90 адресам только в Японии анкета с вопросами о роли и формах осмысления феномена ядерной энергии. Некая попытка “философской социологии”. Реакция на анкету, надо сказать, была незначительной. Одна мурманская журналистка, отказавшись отвечать на вопросы, честно объяснила: “Тут же надо думать!” Из Японии поступило всего два отклика. Один из них очень примечателен. Высокого уровня сотрудник Nuclear Technology and Education Center of Japan Atomic Energy Research Institute писал, что долго сомневался, правильно ли будет, если он примет участие в анкетировании. Он мотивировал свое желание ответить, прежде всего, уважением к бренду, который я представляла, и тем обстоятельством, что в силу своих профессиональных интересов имел потребность и опыт контактов с UNU. И оценивает пользу этих контактов весьма положительно. Кроме того, задумавшись над вопросами анкеты, в частности - по поводу антропных и социальных аспектов ядерной энергии, он пришел к неожиданной для себя мысли. По его словам, удивительно, но почти не известно комплексного классифицированного предметного обсуждения по отношению к ядерной энергии, за исключением вопросов, связанных с ядерной бомбой. Ранее мною в рамках аналогичного опроса было установлено, что ядерное сообщество Финляндии, Швеции и Норвегии в целом достаточно позитивно относится к генерируемым извне интересам к нему. В частности, на мою, как рядового сотрудника одного из северных университетов Финляндии, просьбу помочь исходными материалами при внешнем анализе особенностей их информационной деятельности откликнулись 100% респондентов - крупных ядерных фирм. Российские ядерщики по факту так же слабо открыты независимым гуманитарным исследованиям, как и, скорей всего, их японские коллеги. Ускользает от должного внимания (интеллектуального, а не “зубоскального”) российских ядерщиков важная мысль о доминирующей роли комплексных социальных условий в сценариях развития их отрасли, особенно, - после Фукусимы. Хотя, например, на сайте proatom.ru эта мысль не забыта. Не пришлось бы потом в России и Японии удивляться с досадой, что в дело весомо вмешиваются “неспециалисты”. Как, например, в Германии, где глобальной значимости решение об отказе от ядерной энергетики было принято по результатам работы специально созданной после Фукусимы Комиссии по этике (!), состоящей из представителей не только инженерных и естественных наук, но и гуманитарно-духовной сферы (http://de.wikipedia.org/wiki/Ethikkommission_f%C3%BCr_eine_sichere_Energieversorgung). Не очень жалуют в российской ядерной отрасли и более или менее самостоятельное присутствие на их “территории” специалистов в естественных науках и технике из других ведомств. Не терпят даже зачатков “инакомыслия”. Сама же отрасль при видимости открытости ныне зачастую выдает во внешний мир преимущественно “витринный глянец” относительных успехов, напрочь при этом “забывая” изнутри охарактеризовать явные неудачи (см., например, тематический выпуск журнала “Безопасность ядерных технологий и окружающей среды”, №1 за 2011г., посвященный ядерным отходам). Это не способствует полноценному прогрессу отрасли на основе всестороннего и объективного анализа ее деятельности. Отрасли, плодами которой пользуется все общество, но и за “проколы” или катастрофы которой расплачивается все общество и не одной страны. В Японии нашло благодатную почву достоевсковедение. Эта страна располагает одной из лучших зарубежных научных школ, изучающих наследие Ф.М. Достоевского. Мир перешагнул эпохальную грань 60-летия ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. По буддистским поверьям шестидесятый день рождения несет особый смысл. После него жизнь, и без того бесценная, приобретает значение великого дара. Который необходимо понять и бережно хранить. Эти установки имеют значение и применительно к человечеству, заново рожденному и выжившему после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Может быть, России и Японии суждено совместно “выковать” хотя бы контуры морально-нравственных и политических ориентиров ядерной жизни, сверяясь, в том числе, и по Достоевскому? Создатели фильма “В Японию на поиски… России” (координатор К. Юка, студия Дальневосточного университета при поддержке МИД Японии) уверены, что Япония и Россия могут помочь друг другу в познании самих себя и мира. И, вероятно, не случайно, а со смыслом В.В. Путин объявил в 2005г о грядущей коренной трансформации ядерной отрасли России, возвращаясь из насыщенной поездки по Азии, завершившейся в Японии. Он же шутливо “поправил” общественное мнение (ответы на вопросы телезрителей 25.10.06), что страной восходящего солнца нужно было бы называть и Россию. Многое из отмеченного выше относительно положительного ядерного опыта Японии, высокотехнологичной страны и дисциплинированной нации, было практически абсолютно справедливым до Фукусимы. Фукусима, как Хиросима и Чернобыль, вновь обозначила в истории человечества серьезную грань, вновь поделила события и их оценки на “до” и “после”. Какой будет новая роль России и Японии в антропосоциоядерном пространстве? Трудно сказать. Для новых весомых оценок, особенно – философских, нужно немало времени. В начале сентября 2005г в Мурманск из очередного туристического рейса к Северному полюсу вернулся атомный ледокол "Ямал". Но на этот раз пассажиры на его борту были необычные. Благодатные творческие условия полюса - "центра времени" и безмолвных просторов уединенной Арктики "эксплуатировали" любители философии. Обсуждая в режиме лекций, семинаров и бесед суть фундаментальных категорий "время", "вечность" и других. На борту были лишь граждане разных регионов России. Рейс осуществлен за счет мецената, пожелавшего остаться неизвестным. Отсутствие спиртных напитков, табачных изделий и увеселительных мероприятий в работе и быту пассажиров, столь характерных для обычных туристов, изменение по просьбе гостей стандартного графика движения, дабы медитация была наиболее успешной, темы бесед между хозяевами и гостями окончательно шокировали экипаж ледокола. Вот и интересующихся проблемами ядерной энергии философов кто-нибудь бесплатно свозил бы на полюс! На ледоколе или АПЛ! Поразмышлять об энергии - "насущном хлебе" общества на макушке планеты. Там, где необходимость в ней проявляется особенно остро. Нынче в район полюса люди добираются преимущественно с помощью ядерной энергии, а не физической силы собственной или собак. Среди льдин и белых медведей, видимо, должен сформироваться новый импульс для интенсификации понимания ядерных проблем. Кроме того, возможно, все вместе было бы с помощью "философско-атомного камня" или “философского ледокола (АПЛ)” одновременно поддержкой и расширением осуществленной недавно попытки в России зародить символизм и познавательные функции "философского парохода" и “философского поезда”. Попытки, когда философы “идут в народ”, с неожиданного ракурса вглядываются в теоретические вопросы. А также укреплением статуса атомоходов как культурно-исторического достояния России. Пока официально таким статусом обладает лишь "Ленин", которому в 2009г исполнилось 50 лет. Приравняем полюс в философском и культурно-эстетическом смыслах к Фудзияме, восхождение на которую есть элемент духовной культуры. Эта культовая "яма" хотя и находится в теплой Японии, около 10 месяцев в году прикрыта чарующим и бодрящим снегом. Начав с должности руководителя информационно-аналитической службы “Цнииатоминформ”, представитель династии философов-методологов, политолог и культуролог, педагог и психолог П.Г. Щедровицкий стал заместителем генерального директора Росатома, отвечающим за стратегию развития и научно-техническую политику отрасли. В контексте сопряжения ядерной и гуманитарной сфер примечательны также фамилии Ойзерман и Кантор. Философ, филолог и писатель В.К. Кантор и один из лидеров Международного Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы В.В. Кантор. Философ, академик РАН Т.И. Ойзерман и один из первых российских исследователей философско-ядерной тематики М.Т. Ойзерман. Восхождение группы философов на полюс, думаю, укрепило бы и эту тенденцию повышения качества ядерно-гуманитарного симбиоза.
Надежность евро-прусская
Комплексные, в сфере энергетики, интересы Германии на Севере Европы (прежде всего, - на европейском Севере России) сосредоточены, в основном, вокруг двух проблем: газ Штокмановского месторождения и долговременные хранилища ядерных материалов. В перспективе ядерное хранение имеет мотивацию трансформироваться в прямое захоронение. Эти интересы и проблемы определяют и соответствующие ракурсы, прежде всего, российско-германской интеллектуально-прагматической деятельности в регионе. Как уже отмечалось, и, в определенной степени, в противовес японским обстоятельствам, полезно осмысление международными усилиями проблемы долговременного хранения ядерных материалов в поле образа SAMPO. И не только теоретическое. И в том смысле, чтобы сферы влияния ядерных и нефтегазовых объектов в идеале территориально не перекрывались. Сопутствующая шельфовой, например, береговая инфраструктура при разработке Штокмана запланирована от Кольского залива до Териберки. Ситуацию “подогревает” решение Б. Обамы через 22 года с начала строительства и после затрат в 9 миллиардов долларов (десятая часть общей сметной стоимости) прекратить реализацию проекта “путеводной звезды”, прототипа многих подобного рода строек – национального хранилища высокоактивных материалов Yucca Mountain. А также – появившиеся раньше в условиях глобализации мировой экономики идея и проекты интернационализации последней стадии обращения с ядерными отходами, их надежной изоляции от биосферы. Возникают конкретные вопросы “как?” и “где?” Особенно после вступления в силу американо-российского Соглашения № 123, открывающего странам возможность “обмена” ядерными материалами. Одним из авторов работ, способствовавших отмене некачественного с научной точки зрения проекта подземного ядерного хранилища Yucca Mountain, является новосибирский геолог и спелеолог Ю.В. Дублянский (Juri Dublyansky, www.uibk.ac.at). Уникальная ситуация: его общая эрудиция и знания в сфере инженерной геологии и гидрогеологии, низкотемпературных гидротермальных процессов, изотопных исследований значимо повлияли на формирование решения ведущей ядерной страны относительно места размещения природно-техногенного, с элементами самоорганизации объекта, безопасно функционировать который по нормативам должен не менее десяти тысяч лет. А косвенно возможно ожидать отложенное влияние на общечеловеческое будущее ядерной проблематики. Он, кроме того, нелицеприятно охарактеризовал стиль собственных геологических обоснований таких объектов российскими и американскими ядерными ведомствами и финансирования ими независимых оценок. После закрытия проекта Yucca Mountain, фукусимской катастрофы и приостановки эксплуатации ряда АЭС Японии обострились споры по главному вопросу ядерных технологий - хранения выведенных из оборота гражданских и военных ядерных материалов. Возможен возврат интереса к небольшим подземным АЭС или гибридам подземной АЭС и подземного хранилища. Напомним, что в Японии внешних воздействий с катастрофическими последствиями не выдержали не только реакторы, но и приреакторные хранилища (бассейны выдержки) отработавшего ядерного топлива. Заслуживает внимания мнение, что вскрытая проблема серьезной уязвимости хранимого топлива – главный урок Фукусимы (например, http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=2934). Необходимо учитывать явное стремление западных стран повысить контроль над легкодоступными углеводородами Ближнего Востока и Африки. Грядут также серьезные изменения на рынке, обусловленные сланцевым газом. Вследствие чего внимание Запада к российским нефтегазовым регионам с суровым климатом может временно уменьшиться. Как необходимо учитывать и “постфукусимское цунами” решений о закрытии европейских АЭС. Логическим продолжением этих решений следует считать меры по сверхплановому демонтажу станций с наработкой больших объемов дополнительных отходов. Кроме того, европейские ядерщики будут искать работу в Китае или России. Кстати, это соответствует общей стратегии, например, Германии в сфере международного разделения труда. При этом тяжелая промышленность и опасные виды производства переносятся в развивающиеся страны, а внутри страны ускоренно развивается современная наукоемкая промышленность, относительно малозатратная по ресурсам. Осмысление SAMPO&Co может способствовать формированию составной усиливающей части региональных и общероссийских программ создания технологической платформы “Инфраструктура Арктики”. В условиях, когда независимые оценки (“Лузинские чтения-2010”; участники телепередачи “В фокусе” на канале РБК от 9.03.11 и 23.03.11) показывают отсутствие стабильной и позитивной тенденции относительно развития нефтегазового бизнеса в Арктике. А также (А.Е. Череповицын, на примере проектов “Сахалин-1,2”, “Север промышленный”, №1, 2011) приводят к выводу, что надежды на привлекательность освоения шельфа и для экономики сопряженного региона не всегда сбываются. Эти оценки экспертов не противоречат показателю “от народа”: жителей Мурманской области стало меньше. А также – реалиям провалов в 2011г. попыток России завершить многолетнюю подготовку контрактов на поставку газа в Китай, Роснефти найти партнеров для работы в Арктике и Газпрома наконец-то обнародовать план инвестиций в Штокман. В отчетном докладе А. Миллера за 2010г. Штокман упомянут лишь как козырь для спокойствия акционеров в части стратегической обеспеченности Газпрома запасами на далекое будущее. Россия имеет национальное наземное долговременное хранилище плутония на площадке ПО “Маяк”. Связанные, прежде всего, с высокой концентрацией опасного вещества на земной поверхности потенциальные опасности глобального уровня неоднократно обсуждались (например, http://nuclearno.ru/text.asp?15383). В России реализована неоднозначная по результатам технология подземной изоляции жидких радиоактивных отходов в пластах-коллекторах (Северск, Железногорск, Димитровград). Россия желает строить на своей территории международные ядерные хранилища подземного типа для твердых высокоактивных материалов. Теперь – тем более, так как после Фукусимы ожидаемая прибыль Росатома от строительства АЭС за рубежом может устремиться к нулю. Нацеленность на международные хранилища формировалась задолго до Фукусимы. Подготовлена законодательная база, в 2002 и 2005 годах в Москве под эгидой МАГАТЭ прошли международные конференции по этой теме. Более подробно историю вопроса можно найти в http://www.dialog21.ru/biblio/komleva.htm. Реальные действия российских властей противоречат озвученным неоднократно намерениям поддерживать и развивать в стране замкнутый ядерный топливный цикл (http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=3013). При отказе от радиохимической переработки отработавшего топлива или резком сокращении объемов такой переработки главной становится задача его долговременного хранения. Россия желает иметь хранилища третьего (высшего) уровня, дополняющие систему хранилищ федеральных и региональных. В Западной Европе идею международной кооперации применительно к подземной изоляции ядерных материалов наиболее активно развивает ассоциация ARIUS и компания MCM Consulting (Ch. McCombie). Директива ЕС по обращению с ядерными отходами (июль 2011г.), которая в контексте реакции на японские события обязала страны-участницы к 2015г. разработать планы захоронения, ориентирует на подземную изоляцию и благосклонна к возможности экспорта отходов. Вариантами площадок размещения международных хранилищ в России, наиболее официально “продвинутыми”, без нового комплексного анализа и дополнительных обоснований традиционно для ядерной отрасли “состыкованными” с объектами наследия “холодной войны”, являются пока площадки вблизи Красноярска, Челябинска и границы с Китаем и Монголией (Краснокаменск). При этом преобладает выбор площадок в зонах палеовулканов (как и в случае Yucca Mountain). А применительно к Краснокаменску интерес проявлен к эксплуатирующемуся и крупнейшему в России Стрельцовскому рудному полю на уран и позитивным считают наличие инфраструктуры горных выработок. Хотя приоритетные площадки уже “назначены”, даже лояльный к ним анализ (ИГЕМ РАН) геологической ситуации на базе чрезвычайно слабой разведки закончился признанием, что Россия находится на начальной стадии реализации таких программ и принимать решения о пригодности площадок преждевременно. В Казахстане и Украине планируют подобные объекты на территории, соответственно, Семипалатинского полигона (на котором задействованы охранные технические системы США: http://nuclearno.ru/text.asp?15384) и Чернобыльской зоны. Важно помнить, что военно-промышленные ядерные объекты СССР, к которым теперь в России и Казахстане “привязывают” международные подземные ядерные хранилища, размещались (прятались в глуши, подальше от врагов) примерно 60 лет назад в полной конфронтации с Западом далеко не по геологическим критериям. Не считая урановые горно-обогатительные предприятия, но и в этом случае первоначальные геологические задачи коренным образом отличались от таковых при обосновании места нахождения хранилища. Безопасность же хранилищ в течение тысяч лет детерминирована, прежде всего, качеством породных массивов (механическая устойчивость и способность изолировать радионуклиды), а также комплексом геологических, геофизических, гидрогеологических и геохимических условий их длительного существования. Да и социально-политическая обстановка “на дворе” совсем другая. Значительно изменились и некоторые границы, от которых удаляли генерацию ядерных боезарядов. Теми же самыми глобально остались лишь речные системы Тобола, Иртыша, Оби и Енисея, все эти годы испытывающие радиационные нагрузки прежних обстоятельств и принудительно “сосватанные” к новым. Применять в новое время и для новой задачи прежний подход – ошибка. Поэтому, первые (возможно, и ключевые) аргументы в вопросе подземной изоляции ядерных материалов должны быть за международной геологией, должны базироваться на результатах международных комплексных геологических проектов. Например, Е.Б. Андерсон, В.Г. Савоненков и С.И. Шабалев (Радиевый институт, 2011г.) как идеологический постулат отмечают прерогативу наук о Земле при обосновании безопасности удаления ядерных материалов в геологические формации. Кроме того, они, применительно к Северо-Западу России, подчеркивают важность вспомогательного использования обильных материалов предшествующего (для других целей) геологического изучения региона. Прежде всего, полученных на многолетних этапах поиска, разведки и добычи различных полезных ископаемых. Это аналог попутных массовых поисков на уран. А также и уже во вторую очередь – важность учета географических особенностей сложившейся ранее и прогнозируемой многокомпонентной ядерной и другой инфраструктуры региона. Подобные подходы не новы. Но они с трудом приживаются в реальной практике геологов российской (и не только) ядерной отрасли. После уроков Фукусимы в стенах Национального ядерного университета МИФИ сформирован важный посыл: первоочередным считают ядерно-геологический симбиоз на международной основе. “Задача заключается в том, чтобы установить для площадки АЭС соответствие между уровнем природных рисков и объемом мер, необходимых для обеспечения должной степени безопасности. При этом такая оценка должна быть дана на основе единой общепризнанной методики (которую также еще предстоит создать) группой квалифицированных экспертов при непременном соблюдении принципа интернациональности ее состава. В то же время упомянутая методика должна содержать критерии безусловной непригодности какой-либо площадки (или даже региона) для сооружения и эксплуатации атомной станции” (А.Б. Колдобский). И еще: “Строительство АЭС не следует оставлять на усмотрение отдельных стран. Нужна какая-то глобализация, универсализация… Может быть, в некоторых случаях даже стоит задуматься о международных проектах” (http://www.voanews.com/russian/news/After-Fucusima-2011-03-30-118918714.html). См. также http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=3016. Добавлю, что позиция интернационализации еще более актуальна при выборе площадки и создании ядерного хранилища. В Японии и странах тихоокеанского бассейна отныне заново не раз подумают о принципиальной возможности долговременного хранения и захоронения ядерных материалов в регионах субдукционного взаимодействия литосферных плит, опасаясь перспективы периодических вбросов техногенной радиоактивности в океан. Калифорнийский желоб и Йеллоустонский мегавулкан могут мотивировать интерес США и Канады к более спокойным регионам планеты (например, к Северо-Востоку России). Фукусимская катастрофа не прошла бесследно и для шведов. Известнейший проект шведского оператора по обращению с ядерными отходами SKB, предусматривающий строительство подземного национального ядерного хранилища вблизи АЭС Оскарсхамн и разрабатываемый три десятилетия, приостановлен в марте 2011г. Надзорная инстанция, получив известие о спорах в ученой среде, уже объявила о созыве международной экспертной комиссии, которая проверит, как именно будут утилизировать отходы под землей. Видимо, строительство подземного шведского хранилища может быть отложено на неопределенный срок (http://www.dw-world.de/dw/article/0,,14939212,00.html). А проект SKB - мировой лидер в своей “нише” наряду с Yucca Mountain и разработкой Финляндии, которая во многом напоминает шведскую версию. В последние годы российскому Сарову и американскому Лос-Аламосу не раз смертельно угрожали катастрофичные лесные пожары. С.В. Кириенко в июне 2011г. сообщил (Госсовет по модернизации при Д.А. Медведеве), что Росатом внедряет идеологию прогноза и мониторинга условий существования АЭС по всему жизненному циклу (более ста лет), включая стадию снятия станций с эксплуатации (демонтажа) после длительной выдержки. Справедливо, если следующим шагом будет аналогичный подход к объектам хранения/захоронения ядерных материалов. В таких случаях без наук и практических знаний о Земле точно не обойтись. На Северо-Западе России проектировщики Росатома (Минатома) последовательно считали в качестве изолирующей геологической среды для ядерного хранилища (пока официально лишь регионального) многолетнемерзлые известняки полигона Новой Земли и залежи солей Республики Коми. Кстати, в Ухте работает известный в радиоэкологии геолог В.А. Копейкин, имеющий серьезные наработки применительно к геохимическим барьерам защиты от распространения радионуклидов, возглавлявший несколько самых тяжелых лет Рабочую группу Мингео СССР в Чернобыле. Возможно, и это обстоятельство в череде других обусловило “дрейф” интереса Росатома от Новой Земли к геологическим структурам Коми. Предложения Горного института Кольского научного центра РАН – Сайда-Губа и Дальние Зеленцы. Возможно, нацеленность этих предложений на потенциальных потребителей по одному из вариантов подскажет статья В.А. Перовского с красноречивым названием “Где взять радиоактивные отходы для Сайды?” Автор показывает многократную избыточность возводимых Германией в Сайда-Губе мощностей по переработке отходов, если ориентироваться на поставки только северных (военного и гражданского) флотов (http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=2838). С 2011г начато проектирование функционально-аналогичного комплекса переработки радиоактивных отходов и накопительной площадки временного хранения контейнеров в Губе Андреева (финансирование Италии). Существуют и другие признаки, что на Северо-Западе России дело региональным хранилищем не ограничится. Еще раз вспомним о геологических критериях выбора площадок. Несомненно, они существуют на национально-отраслевом уровне. Но что же это за такие бесчеловечные и удобные лишь для отдельных граждан критерии, которые позволяют проектировать ядерное хранилище на тысячи лет для условий потенциально-мирового болота Новой Земли или строить АЭС и хранилища (Фукусима и другие) в регионе проявления самых разрушительных сил природы? Скорей всего, наиболее разумными критериями являются шведско-финские. Они же должны представлять наибольший интерес как аналоги при решении схожих геоядерных задач на Мурмане. Альтернативой-дополнением (при обсуждении проблемы) официальным площадкам Росатома, Дальним Зеленцам и Сайда-Губе является Печенга (Печенгская геологическая структура и ее обрамление). Вулканологи (В.И. Белоусов, С.Н. Рычагов, Н.С. Жатнуев и др.) обосновывают наличие в глубинах Печенги позитивных для изоляции ядерных материалов процессов современного минералообразования. На “ядерный” потенциал этой структуры обращали внимание сотрудник ВНИПИЭТ В.А. Перовский, мурманские геологи-производственники (Н.И. Бичук, В.Г. Зайцев, Г.С. Мелихова и др.), специалисты Петербургского университета А.С. Сергеев и Р.В. Богданов. А также - руководители Геологического института Кольского НЦ РАН (Ф.П. Митрофанов), Кольской сверхглубокой скважины (Д.М. Губерман) и Ярославской экспедиции сверхглубокого бурения “Недра” (Л.А. Певзнер). Равно как и SKB, МНТЦ и The UNESCO International Geological Correlation Programme. Причем, пожалуй, геологические условия Печенги (как и Краснокаменска) не только альтернативны, но и, по большому счету, являются интеграционными относительно концепций хранилищ в гнейсах и гранитах (Швеция, Финляндия, Красноярский край, Сайда-Губа и Дальние Зеленцы) и вулканогенно-осадочных породах (Yucca Mountain, Челябинская область). Вблизи Печенги сосредоточены силы и средства для профессионального выполнения геологических, горных и радиационно/ядерно-опасных работ. При геологическом приоритете выбора Печенга оставляет возможность не с нуля развивать ядерную компоненту объекта. Действуют аналог ядерных подземных сооружений (современный рудник “Северный-Глубокий”), предтеча и возможный аналог будущего Фукусимы относительно судьбы аварийных хранилищ отработавшего ядерного топлива (инфраструктура Губы Андреева). Уже существующий геоядерный кластер упростит и удешевит реализацию стадий как опережающих исследований (подземная лаборатория), так и создания производственного комплекса хранилища. Серьезно поспособствует экономической и технологической переориентации Печенгского района Мурманской области. Здесь имеются примеры плодотворного международного сотрудничества в сферах геологии (Кольская сверхглубокая скважина), экологии (заповедник “Пасвик”), хозяйственной деятельности (гидроэлектростанции на реке Паз), технологии (реконструкция плавильного цеха комбината “Печенганикель”), культуры (энциклопедия “Печенга”), спорта (массовый лыжный марафон по приграничной территории России, Финляндии и Норвегии) и других. Наличие в приграничных окрестностях Трифонов Печенгского монастыря потенциально благотворно. Необходимое дополнительное теологическое осмысление феномена ядерной энергии в его гражданском и военном проявлениях с позиций православия и других религиозных конфессий, плодотворное сочетание физики и метафизики получит еще одну мотивацию и новую возможность. По примеру мнений основных мировых религий по поводу ядерного оружия в книге "Ethics and weapons of mass destruction: religious and secular perspectives". Разноплановые аргументы в пользу Печенги и SAMPO можно найти в моих предыдущих публикациях (в частности, в Интернет). Не добрые ли это знаки, учитывая, что по преданиям в свое время в “пещерах” “утеса из меди” Печенги было создано Сампо “Калевалы”? И не подсказка ли это к объединению на этой площадке усилий, и не только геологов? К объединению усилий, для начала, хотя бы упомянутых специалистов и организаций. При “перезагрузке” на Печенгу финансирования от Yucca Mountain, Новой Земли и других подобных проектов, не имеющих социокультурных оснований и не выдерживающих испытания временем. Чтобы надежно под землей экранировать источник электроэнергии (в случае АЭС) или (в случае хранилища) искусственные, комплексно насыщенные газами гидротермы, неизбежно возникающие в породах, в которых надолго размещены высокоэнергетичные материалы. Одним из важных аргументов против Печенгской геологической структуры и ее обрамления формально может быть то обстоятельство, что здесь в настоящее время ведется добыча медно-никелевых руд. Этот аргумент (как и против Стрельцовского рудного поля, Краснокаменск) есть производное от рекомендации (не более того) МАГАТЭ избегать размещения ядерных материалов в зоне месторождений полезных ископаемых. Однако в случае Печенги совместный, внимательный и объективный анализ текста этой рекомендации и конкретных горно-геологических и экономических условий работы хозяйствующего субъекта (компания “Норильский никель”) приводит к выводу, что фактически факт более чем семидесятилетней истории изучения и освоения медно-никелевых месторождений Печенги является не осложняющим, а благоприятствующим фактором. Учитывая, кроме всего прочего, и перспективу на 50-100 лет. Это время принятой в мире стратегии временного/отложенного хранения ядерных материалов в наземных хранилищах. Реальный опыт США, Канады, Швеции, Финляндии и других стран (более продвинутых в программах создания подземных ядерных хранилищ, чем Россия) показывает, что и за 30-40 лет необходимых научно-технических и производственных работ ни одно подземное хранилище еще не создано. В перспективе таких интервалов запаса времени до загрузки хранилища ядерным содержимым рассматриваемые месторождения будут гарантированно полностью отработаны. Хотя и сейчас возможно выбрать перспективные участки требуемых размеров заведомо вне проявлений никеля (или, как расплывчато сказано в упомянутой рекомендации МАГАТЭ, “не вблизи месторождений”). Именно Печенга максимально обеспечит выполнение этой рекомендации: известные месторождения исчезнут, а новые практически невероятны при высочайшей геологической изученности территории. “Норильский никель”, не осложняя свою деятельность, может заранее и с пользой продать горно-геологическую документацию и реальную инфраструктуру, постепенно и вынужденно сводя к нулю добычу руды в окрестностях Приречного, Никеля и Заполярного. Или иначе участвовать совместно с Rosatom&Co в новом освоении подземного пространства Печенгской/Стрельцовской структуры. Одновременно внося весомый многогранный вклад (как некую компенсацию за свои экологические прегрешения) в реализацию идеи “зеленых технологий”. При необходимости “Норильский никель” и на равноудаленном от западных и восточных поставщиков Таймыре найдет аналогичный печенгским массив для хранилища, дополнительно изолированный покровом многолетнемерзлых пород. Любопытно еще одно “родство” – геополитическая симметричность по контуру размежевания России с соседями. Площадка “Печенга” расположена у северо-западной, площадка “Краснокаменск” – у юго-восточной границ РФ. С одной стороны, соответственно, потребности, как минимум, Европы, а с другой – Японии, Южной Кореи и Китая. Правда, инициативу по размещению зарубежного отработавшего топлива у Краснокаменска может перехватить Монголия. Кроме того, не получилось порознь у СССР и Японии (отчасти, и у США) обойтись без национальных ядерных катастроф. Велик риск террористического инициирования (средиземноморское “цунами”) таких катастроф для ряда стран Западной Европы, учитывая их воинственную политику в южных, богатых углеводородами регионах. При ликвидации последствий чернобыльской и фукусимской катастроф более эффективными оказались действия на основе государственной собственности и государственного управления, чем частных. Следует ожидать, что межгосударственный уровень для таких ситуаций еще более надежен. Видимо, свершившиеся и потенциальные “неприятности” - еще один довод для объединения усилий и повышения эффективности надзора, что, например, имеет наибольшие предпосылки реализации при создании международных подземных ядерных хранилищ на стыке стран или в иначе труднодоступной для несанкционированных посещений местности (Печенга, Норильск/Билибино, Краснокаменск). Присоединиться к идее создания таких хранилищ было бы полезно, например, США, Канаде, Германии, Финляндии, Швеции (в том числе и как владельцам-носителям технологий), а также Беларуси, Литве, Украине, другим странам Восточной Европы, Армении и Казахстану. Как и участникам программы “Сотрудничество АТОМ-СНГ”.
Благодарю за поддержку исследований профессоров B. Falkenburg, N. Witoszek, D. Macer, V. Masloboev, O. Ivanov. А также - научных сотрудников Института философии и политологии Дортмундского технического университета. |
Разместить данный материал у себя: |
|